По-над Форума равниной грозно реет злобный Бобик, кляпомет в когтях сжимая. Зорким глазом он пронзает топы до мыслей ТСа, ищет мысль о ребалансе в нецензурном исполненьи. В деле сем ему в подмогу отрядили мобов тучу, что зовутся оэмэфы. Те, нагружены носками, шарят в поисках той морды, что носком еще не скрыта, и носки пихают в пасть.
Сам же Бобик отгружает только тем, кто смел настолько, что Святому Ребалансу не возносит слов хвалы. Если ж Бобик вдруг пропусть да охальника такого, злобный демон-ребалансер ему Sir’а оторвет. А потом вдвоем с тем гадом, математиком рекомым, ребаланснут Сиру что-то – то, что Бобиком зовут…
Так что Бобик злобно реет, и бан-хаммером махая, разгоняет троллей толпы, превращая их в немых. Флудерам же этот Бобик воздает хвалу бананом, глубоко вбивая в глотку, чтоб торчал из-под хвоста.
С берегов Безбрежна моря возмущался узник замка, что де нет свободы слова, что де Бобик озверину принял нынче не по норме, оттого носки несвежи узнику пихает в рот. Что де Бобик покусился на святую «Песнь о Птице», не отдав печеньку Птицу, не сказав про Птица слова, и не вспомнил про Пешкова, да и вовсе он бобёр.
Злобный Бобик отмахнулся от такого обвиненья, но махал он кляпометом с толстой пачкою носков… Сорвались носки случайно, и умолк внезапно узник, погребенный под нечистой упаковкою белья…
Только хитрый Рысь, чей возраст у него на лбу написан, потешается тихонько в окружающих кустах. Рысь нашел дупло, что Бобик выдолбил ногой своею для того, чтоб кляпометом не зашибло никого. И в дупле тепло и сухо, пусть вокруг летает Бобик, пусть бан-хаммером махает – не боится Рысь его.