Придон молча пошел вперед. Листогерт что-то крикнул в спину, но Придон шел, не останавливаясь и не отрывая взора от исполинской скалы.
     — Что бы ты ни делал, — выкрикнул Придон еще издали, он обращался к этой дивной скале, — ты делал... из любви!.. Только из-за любви и из любви можно пойти до конца... до края света... против Творца, против всего на свете!.. И уже за это, за то, что ты шел, ведомый любовью, ты... не должен вот так... до конца дней!.. Тебя не должны... это не я говорю, это говорит мое сердце, моя душа, моя совесть, моя вера, что Творец не только всесилен, но и справедлив... и — милосерден!..
     Он задохнулся, чувства бурлили в нем, раскачивали. В голове стоял гул, сердце стучало часто, в груди щемящая боль, во рту привкус горечи.
     — Я освобождаю тебя! — прокричал он. — Ибо тебя заключил мой верховный отец, а я... а я... я человек! Это мне он передал власть над этим миром!
     Скала дрогнула, Придон попятился. Послышался треск, в скале возникла трещина, вырвался красный огонь, словно заключенный там дракон с силой выдохнул пламя. Придон ощутил сильнейший жар, закрылся руками.
     Треск повторился громче, груда камней вывалилась с грохотом. В образовавшейся пещере бушевал оранжевый огонь. Там трещало, щелкало, словно великаны ломали через колено столетние дубы.
     Придон отступил на шаг. Из черной скалы клуб огня оформился в гигантскую, в два человеческих роста, фигуру, сотканную из плотного жаркого пламени. Падший разогнулся в полный рост, Придон закрывал лицо ладонями, сквозь пальцы видел только нечто красное, два глаза горели, как озера расплавленного золота. Потом жар быстро начал спадать, багровый огонь перестал колыхаться, оформился в красную, словно выкованную из раскаленного металла фигуру.
     Падший смотрел на Придона в упор. В его глазах Придон видел гнев и безмерное изумление.
     — Смертный!.. — прогремел нечеловеческий голос. — Смертный взломал мою темницу? Смертный сумел... что не могли... что не смог никто-никто?.. И чего не могли мои братья? А это кто там за деревьями?
     Придон ответил вздрагивающим голосом:
     — Бог. Всего лишь бог...
     — Что такое бог? — прогремел Патута. — Ладно, смертный. Я вижу, мир изменился. Раньше бы немыслимо, чтобы вот так... да еще смертный!.. Но ты все это сделал, что тебе за это? Проси награду!
     Придон покачал головой.
     — Награду? Я не куяв.
     — Что такое... Ладно, неважно. Что тебе: открыть сокровища в недрах земли?.. Сделать несокрушимым?.. Подарить топор, которого не знали даже боги?
     Он закончил, то ли перечислил все, то ли раздумывал, что еще может дать, и Придон крикнул:
     — Да ничего мне не надо! Патута ответил немедленно:
     — Почему?
     — Да потому, — ответил Придон. — Я — артанин!
     — Что такое артанин... Ах да, теперь вижу. Ну и что? Придон нашел в себе силы гордо выпрямиться.
     — Артанин не выносит вида другого человека в неволе! Мы не знаем рабства, мы убиваем тех, кто превращает людей в рабов. И когда видим невольника... всегда освобождаем.
     Патута отодвинулся от скалы на шаг, Придон вздрогнул от вида огромной раскаленной массы. Неожиданно грохот обрушился на землю, Придон пригнулся, лишь потом сообразил, что Падший не пришел в ярость, а просто расхохотался.
     — На днях ты освободил из неволи крысу, — напомнил он. — Только Творец может прозревать будущее, но прошлое мы все видим... А сегодня ты освободил меня. Но если от крысы не ждал никакой благодарности, то чего ждешь от меня?
     Над головой снова грохнуло, земля испуганно затряслась. Придон выпрямился, прокричал:
     — Ты знаешь, где меч Хорса? Падший спросил гулким голосом:
                     — Кто такой Хорс?
     Придон переступил с ноги на ногу, ком в горле разросся и мешал дышать.
     — У него был меч... Огненный меч с длинным изогнутым лезвием! Он освещал тьму, он рубил камни, как если бы не камни, а гнилой туман. Старые легенды говорят, что Хорс благодаря этому мечу стал из простого землепашца могучим богом!
     Над головой Придона прогремело, он не сразу понял, что это грозный Падший что-то бормочет в задумчивости, потом голос грянул, как гром:
     — Я помню этот меч... Неужели он расстался со своим хозяином?
     — Чей это меч? — вскричал Придон.
          Падший оглянулся на черную скалу. По-прежнему в тени, она выглядела жуткой, подавляющей. Он чувствовал, что это не скала, в ней целый горный хребет, так сырое железо под ударами молота уменьшается в объеме во много раз, зато обретает крепость кованого. А то и не хребет, а неизмеримо больше, в нем есть звезды, земля и небо, хрустальный небосвод, солнце и луна...
     — Это меч самого великого из ангелов, — сказал Патута. — Ты говоришь про меч самого Азазеля.

 
 Юрий Никитин. «Артания».
 

Наверх