Был летний вечер – время, когда сумерки потихоньку сгущаются над Троецарствием, принося с собой долгожданную прохладу, когда безмолвие опускается на землю и звери застывают, чувствуя приближение ночи. На пустынном берегу, поросшем невысоким кустарником, было тихо: лишь сухой треск веток и шорох травы выдавали, что к реке спускается группа воинов. Пролетавшая птица тоскливо крикнула, и звук разнесся над водой, подобно плачу. Хрупкая девушка на белоснежном коне вздрогнула, услышав его, и повернулась к своим спутникам.
 

- Не к добру это, - произнесла она, и погладила рукоять топора, притороченного к луке седла, - птиц кто-то всполошил… Поблизости чужак…
 

- Похоже, путник какой-то, - откликнулся следопыт, присматриваясь к земле, - а может, лазутчик… Шныряет где-то поблизости, а подойти не решается. Хм, интересно, - он нагнулся и, сорвав пару травинок, поднес их к глазам, - похоже, этот молодчик ранен, я вижу следы крови! Нам же меньше работы…
 

- Не говори так, - покачал головой витязь, находившийся во главе отряда, - если этот человек нуждается в помощи, наш долг помочь ему. Может быть, он потерял сознание? Вдруг он при смерти?
 

Воительница, сопровождавшая лидера, не сказала ни слова, лишь настороженно оглядела берег, не опуская арбалета. Редкие деревья и кустарники не могли скрыть никого из вражеских бойцов, потому группа и выбрала это место для встречи с остальным кланом. Но, судя по всему, соратники задерживались – вокруг не было ни души… Если здесь и был раненый воин, его уже наверняка настигли преследователи. Девушка вздохнула и обратилась к остальным:
 

- Надо обыскать местность, - предложила она, - может быть, мы обнаружим какие-нибудь следы? Живого или мертвого, этого воителя надо найти. Если мы пришли слишком поздно, то хотя бы соорудим курган над несчастным, чтобы дикие звери не добрались до тела.
 

Спутники согласно кивнули и разошлись по берегу, тщетно высматривая хоть какие-нибудь признаки того, что неподалеку лежит раненый. Девушка не трогалась с места, наблюдая за друзьями… Фигуры бойцов еле виднелись в неясных сумерках, но, проведя с ними столько лет, она могла бы узнать каждого даже в кромешной тьме – невдалеке шел статный воин, затянутый в черное, и два меча, скрещенные за его спиной, блестели в полумгле. Чуть поодаль два неунывающих воителя, вооруженных гигантскими фламбергами, лезвия которых были покрыты запекшейся кровью, спорили, кто из них должен обыскать прибрежные камыши на случай, если тело бросили в воду…
Какое-то движение вдали привлекло ее внимание. Темное пятно появилось на небе – птичья стая не торопилась улетать… Вороны кружили над полем, хриплым карканьем призывая собратьев. Мгновенная догадка осенила воительницу, и она закричала, указывая на поле:
 

- Скорее туда! Может быть, еще не поздно!
 

Чародей в сером облачении услышал ее первым и кинулся в нужном направлении. Воители устремились следом, оживленно переговариваясь. Когда они добрались до поля, чародей уже поддерживал обессилевшего юношу, лежащего без чувств на земле. Другой маг, несмотря на богатую одежду, стоял на коленях в пыли, перевязывая раны бойцу.
 

- Он еще жив, - сказал кудесник, роясь в сумке в поисках снадобий, - но ему крепко досталось. Щита при нем нет, а вместо меча – бесполезный обломок стали…. Еще бы немного, и вороны получили бы свою добычу. Нужны свитки с исцеляющими заклинаниями, но, когда я защищал старателей в Долине Иггельда, то использовал все до последнего пергамента…
 

- Ты поможешь ему? – спросила воительница у лидера отряда.
 

- Да, конечно, - откликнулся тот и извлек из рюкзака кипу свитков. Стоило витязю произнести несколько слов на певучем, незнакомом языке, и прерывистое дыхание раненого стало ровнее, а на бледных щеках появился румянец. Маг оттянул одну из повязок и одобрительно кивнул: страшная рана затягивалась.
 

- Он очнется через несколько минут, - сказал витязь, бережно убирая оставшиеся свитки. Девушка поблагодарила его улыбкой и, присев рядом с раненым, начала проверять, хорошо ли затянуты тряпицы, пропитанные целебным раствором. Внезапно она почувствовала слабое прикосновение. Боец пришел в себя и пытался что-то сказать, но из горла доносился лишь хрип. Ему поднесли бурдюк с водой и, отпив немного, он сумел выговорить:
 

- Степняки… Они напали на мой отряд… Я последний… нужно предупредить жителей…Помню, как они гнались за мной, помню звон тетивы… Стрела! – он схватился за грудь, и, обнаружив, что рана перевязана, продолжил. - К утру они будут здесь и довершат начатое. Лучше бегите!
 

- Мы примем бой, - сказал витязь, небрежно поигрывая древним топором, чья рукоять была покрыта неведомыми знаками… Остальные члены отряда согласно кивнули и встали рядом с предводителем, достав из ножен клинки. Раненый боец с горечью взглянул на них:
 

- Вы остаетесь себе на погибель! Я видел, сколько степняков направляется сюда. Не меньше восьми сотен всадников, вам не выстоять против них и минуты! Силы не равны…
 

- Ты так думаешь? – спокойно отозвался глава отряда, - прислушайся!
 

Чистый звук рога прорезал тишину, подобно лезвию кинжала, и, словно в ответ на его зов, из-за холмов вдалеке откликнулись эхом другие рога. На ветру развевались стяги – белые полотнища с вышитой на них ало-синей спиралью… Шли ряды воинов – суровых, молчаливых, чеканящих свой шаг, подчиняясь окрикам командиров… На их броне и щитах горела все та же треугольная эмблема – знак  Альянса Свободы Куявии.
 

- Это наши соклановцы! – прошептала воительница и приветственно взмахнула рукой.
 

- Теперь, когда мы вместе, враг не пройдет на эти земли! - выкрикнул боец с двумя мечами, и остальные поддержали его радостными возгласами. Глава отряда, подозвав к себе нескольких воинов, начал отдавать распоряжения: времени было мало, а сделать предстояло многое. Повинуясь приказаниям лидера группы, воители строили укрепления, готовили к бою оружие, чародеи шептали заклинания, оттачивая свое мастерство, лекари поспешно разворачивали исцеляющие свитки… И, словно знак грядущего торжества, над будущим полем сражения развевался флаг, на котором горели знакомые каждому воину слова: «Альянс Свободы Куявии».