Спасение брата

Молчаливая неприязнь к Ютлану сделала свое дело — он стал еще более угрюм, нелюдим, уже практически не появлялся у себя, пропадая целыми неделями в степи. В те же редкие дни, когда Блестка заставала его в Арсе, она чувствовала все усиливающийся Темный Зов в его душе. На все попытки выяснить, что же с ним происходит, Ютлан молча смотрел в глаза Блестки, грустно улыбаясь, чем еще сильнее пугал ее.
И однажды Ютлан исчез. Исчез как всегда, ничего не объяснив, не попрощавшись. Тревогу начали бить только после того, как поняли, что отсутствует он неожиданно долго. Поиски не дали никаких результатов — слухи о странном подростке с глазами, горящими багровым огнем, поступали с разных концов Артании одновременно. Складывалось ощущение, что кто-то (а может и он сам) из всех сил старались скрыть все сведения об его местоположении. Недаром говорят, чужая душа — потёмки. А про Ютлана и говорить не стоило. Первое время никто даже не мог предположить, куда он исчез. Правда, через некоторое время, злые языки начали шептаться, что младший сын Осеннего Ветра все-таки поддался той страшной силе, все эти годы сидевшей в нем, и отправился за Темные Земли, искать себе подобных, злорадно припоминая необычность его появления на свет. Хотя и дурных голов было большинство, но все же нашлись и те, кто верил, что Ютлан отправился на поиски или душевного покоя, или же добывать славу по следам Придона. Последние в свою пользу приводили слухи о том, что кто-то уничтожил уже несколько убежищ Древних, причем этот человек должен был обладать поистине невероятной силой, что было очень похоже на Ютлана. Но шли недели, месяцы, никаких новых вестей не поступало, и интерес людей постепенно ослаб. Все следили за более значимыми событиями — наконец то должна была состояться долгожданная свадьба между Иггельдом
и Блесткой. Ведь после этого события степенные старики пророчили если не дружбу между странами, то, по крайней мере, значительное уменьшение числа кровопролитных стычек. Это подтвердилось после свадьбы: куявские торговые караваны начали ходить, не опасаясь лихих налетов артанской конницы, не редки стали и артанские торговцы за стенами Куябы. Вскоре у Иггельда и Блестки родился первенец, что еще сильнее укрепило отношения между странами. Бурно отмечали это событие в обеих странах, да так, что не заметили возвращения Ютлана. За прошедшие месяцы он сильно возмужал, практически перестал говорить с окружающими. Страшное багровое сияние его глаз сменилось на не так пугающее людей золотистое. Некоторые даже находили в нем сходство со странным другом Придона — Константином. На все расспросы о его путешествии либо молчал, либо уходил от ответа, не давая ни малейшего шанса выяснить причину его исчезновения. Немного приоткрыть тайну смогла только Блестка, оставшись с ним наедине. Прижавшись к груди сестры, Ютлан поведал ей, что смерть Придона никак не давала ему покоя. Он корил себя за промедление, за то, что не смог спасти брата. Однажды, когда Ютлан охотился в степи, ему пришло видение о том, что ужасный меч Хорса очень сильно повлиял на душу Придона, и она не может обрести покой. В этом видении был знак о том, что может спасти душу брата, и спасение нужно искать у Древних. Решение о необходимости этого Ютлан принял не колеблясь. О своих приключениях Ютлан умолчал, объяснив Блестке, что ей они доставят только лишние волнения.— Не беспокойся, сестра. Теперь Придон снова может складывать песни, но песни эти услышат только Боги. А о том, что было сделано для этого, тебе лучше не знать. Знай только то, что отныне я всегда буду рядом с тобой и твоим сыном. И, когда-нибудь, я расскажу ему все, если он захочет этого..