Терем спал. Проскользнуть, мимо клюющих носами стражей, было не трудно, да и пробраться на второй поверх, для человека пол жизни скрывающегося по лесам, не составило труда. Беспута ступал осторожно, сапоги на мягкой подошве не подвели, лишь бы какая дурная половица не скрипнула. Правда, однажды, чуть не налетел на сонную девку, видимо шла от какого-то гридня, в длинной простой рубахе, ворот расстегнут, разогретая сном, терла глаза. Едва не задела крутым бедром затаившегося парня. С облегчением выдохнул. Оказалось, сдерживал дыхание пока девка не скрылась за поворотом, не слышно скользнул дальше.
Кто так строит? - мелькнуло злое, блуждает по этому терему уже бес знает сколько, а заветной двери найти так и не смог. Когда с пьяну брякнул, что ограбит терем Твердича, как то не думал, что жилище прославленного воеводы настолько огромно.

Впереди послышались приглушенные голоса, красный свет факела стал наступать из-за поворота. Беспута, спиной стесывая неровности, метнулся вдоль стены, рука нащупала ручку двери, сколзнул осторожно внутрь, прислушался. Голоса, глухие, словно говорили сквозь прижатую к лицу тряпку, приближались. Паника горячей волной ударила в голову, осторожно, стараясь не выдать себя, вор шмыгнул за занавеску, плечем задел какую-то посудину, звякнуло. Извернувшись успел поймать у самого пола. За страшный миг полета, успел взмокнуть, как утопшая мышь, замершее было сердце, с трудом прокашлялось, екнуло не решительно, пошло стучать чаще.

Скрипнуло, стало светлее. Сквозь дырочку в пыльной занавеске Беспута увидел, неровное пламя чадящего факела. Ужаснулся - комната сплошь завалена рухлядью, как не загремел во весь рост, будя стражей, одни боги знают. Видно хранят непутевого, для чего-то. Не зря же который раз прошел в шаге от гибели?
Вошли двое. Вор затаив дыхание, следил за затянутыми в двухцветные балахоны, мужчинами. Жрецы Большеглазого! Сразу вспомнились жуткие истории, что шепотом рассказывали в городах. Что, мол, язык зверей им известен, напускают на тех, кто не угоден, и обличие способны менять и младенцев пожирают... Беспута понимал, что в этих байках многое вымысел, но все ж дыма без огня не бывает... Да и видел, как-то, один жрец выпустил на волю двадцать два огромных медведя... Никогда не забудет крики несчастных, что погибли от страшных когтей и клыков...

Воспоминания ледяным снегом сыпанули за ворот, плечи передернулись, шерсть на загривке встала дыбом.

- Закрой плотнее дверь, брат мой. Здесь нам никто не помешает.
Голос был сильный, уверенный, сразу понятно, что человек привык отдавать приказы зная, что ослушаться не посмеет ни кто.
- К чему нам таиться, повелитель? В обеих тцарствах нет силы, способной противостоять Братству. Людишки думают, что правят ими тцари, беры, прославленные герои... На самом же деле, всем правит Братство Большеглазого. Не пора ли открыться и показать кто хозяин?

Беспута превратился в большое ухо, да же дышать забыл. Не каждый может похвастать, что слышал разговор жрецов тайного Братства, ох не каждый... Да и жрецы не из самых низших...
Вглядывался, пытаясь рассмотреть говоривших, но получалось плохо. Двухцветные, долгополые одеяния надежно скрывали фигуры, только и понятно, что мужики. Один выше, шире в плечах по манере держаться - главный, а второй щупловат... Если б не голос, за бабу принял бы.
- Ты слишком торопишся, - ответил Старший. Брезгливо смахнув пыль с сундука, уселся. - зачем мне открыто являть власть, когда и так все делается по моему слову?
Щуплый угодливо поклонился, лица Беспута не видел, сокрыты глубокими копюшонами, но был готов биться об заклад, что тот униженно скалился.
- Как скажите повелитель, вам виднее... Только вот, мне кажется, что задуманное будет сложнее исполнить нежели заставить артан вывесить головы врагов на крепостную стену... Там хоть было объяснение, мол, жертва, угодно богам... Хотя мой скудный разум до сих пор не способен постичь великого замысла... Ведь зловоние гниющих голов может породить чуму...
Старший хмыкнул, копюшон насмешливо колыхнулся:
- Молодо-зелено... Все просто. Куявы обозляться и Артания перестанет существовать. Ведь нет более страшного унижения, чем глумлумление над павшими. А про чуму ты верно сказал... Я очень надеюсь, что Морана пройдется косой болезни по землям степняков.
Угодник, так для себя окрестил щуплого Беспута, недоуменно развел руками.
- Но зачем? Зачем вы хотите погибели варваров?

Старший щелкнул пальцами, в руке из ниоткуда возник кубок. Беспута, жадно потянул воздух носом, аромат дорого вина поплыл в стоялом воздухе каморы.
- Ну не ндравятся они мне, не ндравятся.
Неспешно отхлебнул, удовлетворенно крякнув, продолжил:
- Не люблю этих грязных дикарей и хоть говорю, что служу лишь Большеглазому, но личная приязнь для меня главнее. Мы сделали много для гибели варваров, теперь осталось довершить разгром. Куявы принесут цивилизацию на эти плодородные земли, а дикари канут в прошлое с их дурацкими понятиями верности, чести, дружбы...

Фигура Угодника источала почтение и внимание, Беспута брезгливо скривился, как можно так ронять себя? Даже он, вор, тать, да и чего греха таить, душегуб - спину не перед кем не гнет!

Старший снова приложился к кубку, полюбовался драгоценными камешками, разбрасывающие цветные искры в свете трещащего факела, продолжил:
- Последняя часть плана. Завтра, не знаю как, но способ найди, уговори Твердича не пускать в битвы ополчение.

Угодник отшатнулся, как от прокаженного, проблеял жалко:
- Но это не возможно... Воевода пусть и не очень умен, но он честный воин... На предательство не пойдет...

Старший хохотнул довольно, явно наслаждался "сообразительностью" слуги.
- Вот эту честность и используй. Убеди, что не благородно великим воинам принимать смерть от рогатин мужичья. Воин должен биться с воином, а какие вои из пахарей, да землекопов? Скажи - такие бои, где на каждого куявского витязя наваливается десяток мужиков с кольями - не угодны богам! Боги гневаются, что гордые сыны степей забыли благородное искуство двобоя!

Угодник склонился, метя копюшоном доски пола.
- Все будет исполненно, мудрый.

Железный кулак куяв резал артанское воиско. Лучшие воины царства перемалывали артан, как жернов трет зерна. Кровь залила долину на ладонь, ноги закованные в сталь, скользили на внутренностях, увязали в размоченной красным земле, но не останавливались. Куявы шли к Арсе.

На вершине холма Твердич, красный от стыда и гнева, сжимал пудовые кулакитак, что ногти пробили ладони, кровь капала на сапоги. Первый раз вот так приходится стоять и смотреть, как гибнут артане. Из пригорода уже успели набежать мужички. Хоть одеты плохо, у многих в руках рогатины с обожженными на огне, для крепости, остриями, но в натруженных, крепких руках и они грозное оружие. Поднимут на рогатину куява так же как и медведя, а сознание того, что защищают родину предаст рукам сил.

Привел их, вот жизнь-то порой поворачивается... Вор, которого городская стража не могла поймать уже несколько лет. А тут пришел сам, привел мужиков, что-то кричал про предательство Братства Одноглазого.... Пришлось скарать смутьяна на горло. Вот что жизнь с людьми делает: жил беспутно, воровал, грабил, может и прибил кого-то, а умер - человеком, за свою страну, как герой! Воевода, за смелость, отпустил бы вора, но... закон есть закон. благодаря поступку этого вора, войско есть, пусть даже такое лапотное, но помочь гибнущим в долине - нельзя. Всю ночь жрецы Одноглазого молились, воскуривали колдовские травы, резали в жертву молодых пленников... А на утро, объявили волю богов, губительную для воинов и оскорбляющую ополчение - В БОЙ  НЕ  ВХОДИТЬ!

Автор: Звенько  

Другие работы автора:

Шакал  
МЫШ  
PanikA !  
Медведь  
Медведь (продолжение)  
Гибель Молоха  
Гибель Молоха (продолжение)   
Печаль Следопыта.  
Да воздастся! (Чать первая)   
Да воздастся! (Чать вторая)   
Про злых куявов, усы и летучую мышку.