Темное естество.

Темное естество
У чародея на душе было хорошо. Он только что вернулся с недельного задания в Северных угодьях, где по просьбе Добрея истреблял не в меру расплодившиься проворных таргоров, которые наносили ощутимый вред сельскохозяйственным землям на севере страны. Дойдя до окрестностей столицы и окунувшись в дивную темную благодать лунного затмения, он решил прогуляться и отложить встречу с друзьями и родными до утра. Ему с всегда нравилось в одиночку бродить в безлунную темную ночь и эта тяга особенно усилилась после вступления в Черную лигу.

И сейчас окресности Куябы выглядели так же безмятежно, как во времена его детства. Только изредка, пробуждая в нем ностальгию по далеким временам, в ночи раздавались вой волков и тявканье шакалов. Он заглянул в края юности, вспомнил как еще серой четверкой охотился тут на звероцветов. Затем перешел в майские овраги, где во сне продолжали так же смешно хрюкать древники.

Чародей присел на брошенный кем-то давно щит у идола перуна, положил рядом жезл и посмотрел на ночное небо. Из-за отсутствия луны звезды на небе сияли ярче, чем обычно, почти так же ярко, как глаза черепа на символе черной лиги у него на груди. И хотя друзья и соклане давно уже уговаривали его забыть о потраченном времени и деньгах, отазаться от черной лиги и встать на более сильную светлую сторону, он не хотел отказываться от того, что было ближе его душе. Ему давно уже хотелось заслужить уважение черной лиги и получить хотя бы синюю медаль. Тогда уже можно было бы сходить на турниры и не бояться, что зеленые представители светлой лиги вынесут его в одну калитку. К тому же, думал он, намного проще будет охотиться и без страха спускаться в штольни Черной бездны с друзьями, которые хотя и брали его с собой в инстансы, но он все равно читал немой укор у них в глазах.

Внезапно чародей услышал сзади шорох, свист рассекающегося воздуха, и у него потемнело в глазах от оглушившего его тяжелого удара по голове. В голове начался бепорядочный танец мыслей. “Как? Кто? Волколаки ведь не нападают на людей, как и все остальные звери? Когда открыли проход в лихие земли иногда случались нападения, но самых свирепых зверей ведь давно уже истребили. Да и давно это было.” Разум возвращался урывками. Его глаза уловили силуэты выделявшихся на темнем фоне неба освещенных башен. Неужели он в набеге на Арсу и дикие степняки сделали ночную вылазку из города? Нет! Эта же его родная Куяба! Вон знакомый силуэт дворца царя Тулея, башня Дуная. Но как сюда пробрались степняки?

Он обернулся и уже ясно увидел второй удар топором, который хотя и достиг цели, но получился не таким сильным, как первый, и привел его в чувство. Окончательно оправившись от оглушки, чародей резко вскочил и машинально схваченный жезл у него в руках засиял недобрым пламенем. Впереди в ночи чуть пригнувшись стояла тень. Чародей быстро оценил ситуацию, выпил большую эссенцию чарования и срехколдовство и начал творить заклинание призыва силы духов ночи. Несмотря на то, что первые два удара снесли ему больше половины линейки жизни, он не сомневался, что сможет дать бой дикому степняку, ведь как-никак то был витязь, тактика которого была ему знакома до мельчайших деталей и потому предсказуема. К тому же по силе ударов было понятно, что противник не упился мощными зельями, хотя это его также и настораживало. Витязи редко в одночку нападали на умелых в колдовстве чародеев, так как не имели от них защиты.

Как-только заклинание “Знак духов” было готово, он быстро выпустил его в витязя, намереваясь быстро наказать вероломного степнякя. Вспышка заклинания озарила лицо и грудь противника, отчего тот оказался как-бы выдернут из темноты. Чародей замер от удивления: то был не бородатый степняк в одежде из шкур животных. Лицо витязя, показавшееся ему знакомым, было гладко выбрито, да и одежда была куявского покрова, с долей некоторого изящества, не свойственного степным дикарям. На груди противника, от соприкосновения с темным заклинанием, синим цветом засиял сапфир символа союза светлых. Стал виден также куявский клановый значок.

- Что ты творишь? – вырвалось у чародея.

Витязь молча отступил на шаг и снова поднял топор. Чародей никак не мог понять причины нападения. Славы за убийство соплеменника витязь все равно не получит, более того он навлечет на себя и на свой клан неприятности. Клан притивника был ему знаком, да и в походах за славой на степняков скорее всего они с этим витязем были уже не раз. Свирепу он вроде качал исключительно на артанах, да и в прениях на площади, после упавшего как снег на голову ребаланса, относительно путей развития он не позволял себе выходить за рамки свойственного куявам приличия. Кончено, он, как и большинство чародеев, резко высказывались притив предложений витязей и волхвов по ослаблению чародеев, но то была естественная реакция, да и успеха не принесла.
Приходилось выкручиваться и ждать, пока им не дадут возможности хотя бы на равных сражаться с другими путями.

Следующий удар витязя полностью отразился от допехов. Чародей ухмыльнулся – хоть что-то не смогли у них отнять. Последующая череда взаимных ударов и отражений показала, что он все же сумеет наказать нападавшего за его дерзость. Витязь начал тянуть, нервничать и допускать промахи, отчего чародею захотелось посмеятсья.

Внезапно чародей услышал позади бряцание тяжелых допехов и скрежет вынимаемого из ножен меча. Чародею некогда было оборачиваться, чтобы посмотреть кто там – друг или враг, но как только глаза витязя засияли отвагой, он все понял. Там недруг, причем ратоборец. Чародею стало не по себе. Витязя он бы победил, но против ратоборца у него шанса небыло. Чародею оставалось только биться до последнего и подороже продать свою жизнь. Им овладело отчаяние, в душе поднялась темная ярость, отчего заклинания стали сильнее, хотя он понимал, что даже это его не спасет.

Ратборец также бился молча, но в отличие от витязя долго готовился к удару. Удары у него были тяжелы, хоть и не так сильны, но в них чувствовались методичность и упорность. Витязю же не везло – сила заклинаний чародея изливалась на него всей своей мощью и яростью. Когда в очередной раз он появился в пределах видимости чародея, вид у него был жалок, было ясно, что следующего удара он не перенесет. Жезл чародея вобрал в себя всю ярость и безысходность его души и обрушился на витязя, принеся его в жертву темной стороне силы. Витязь без крика повалился на землю, с зияющей на голове раны потекла темная дымящаяся кровь. У чародея даже не было силы, чтобы порадоваться гибели одного из противников. Он обернулся к ратоборцу и увидел занесенную над собой руку с мечом. Чародей горько усмехнулся, почувствовав, как клинок противника прошел сквозь его доспехи и пронзил грудь, и последняя мысль, которая пронеслась у него в голове была: “Проникающий…”

Чародей очнулся от резкого толчка ногой в бок и уловил конец фразы: “… травму, сволочь.” Он попытался подняться, однако руки и ноги его были крепко связаны, а в груди горело так, будто под сердце ему вонзили раскаленный добела клинок. Повернув голову набок, он увидел витязя, сидящего на том же щите, чти и он сам несколько минут назад, и ратоборца, который перевязывал тому наполовину обугленную голову. “Знахарь. Тоже светлый!” пронеслось в голове. Они разговаривали.

- Я проверял, депеши у него нет, - сказал ратоборец,
- Хоть бы темное естество было, - витязь говорил с трудом.
- Говорят Эликен с Дебра 150 естества вырезал. Да и пленный артанин вчера сказал, что столько же срезали с Калабахи ихние светлые. А Кабана с Медведем поймать не смогли. Те заранее приготовили корабль и сбежали в Славию. Интересно сколько у этого будет, - ратоборец заканчил перевязывать и закрепил бинты булавкой. Чародей все еще не понимал о чем они говорили.
- Хотя, сколько бы ни было, - продолжил ратоборец, - у нас еще целых 20 дней до конца затмения. А закончатся темные, пойдем бить зверей. Так что 2500 естества на амулет думаю успеем добыть.
Ратоборец подошел к нему с мечом. “ Ну нафига им мой скальп?” подумал чародей и вдруг почуствовал резкую боль в области паха. Слова ратоборца “Всего один!” были поледними, что он услышал, перед тем как его заволокла тьма.

вернуться назад