Вступительное слово к Троетцарствию. (написано Крабоидом до сотворения мира. Обработано и дополнено Тропитаем).


Молодой артанин Позём впервые попал в Куябу вместе с небольшим отрядом, сопровождения верховного волхва Арсы. Волхв скрылся во дворце повелителя Куявии, артане же разошлись по городу, дабы было, что рассказать по приезду домой. Строго предупреждённые, однако, чтобы не затевали ссор. Воины знали, что через два дня тцар уступит требованиям Артании, и снарядит караван с золотом и мехами, покупая недолгий мир. Который и надлежит охранять на обратном пути.
Позём полдня ходил по шумным улицам, присматривался, пытаясь понять, как и чем живут эти людишки. Суета, крики, резкие запахи – у артанина с непривычки загудела голова. Хотелось упереться крепкими руками в узкие серые стены домов, давящих улицы и раздвинуть, а еще лучше – разрушить их, чтоб вздохнуть полной грудью…
Повсюду торговые лавки, лотки, коробейники, кабаки, харчевни сплелись в одно сплошное торжище. На артанского воина внимания почти не обращают, знают, что мир, к тому же Позём без оружия, как велел волхв. Люди суетятся, как муравьи, бегут, толкаются. Визгливо спорят, потрясают товарами и звенят кошельками. Свора облезлых собак промчалась среди улицы пробежав за течной сукой. Пьяный куяв в шитой золотом одежде развязал ширинку и зажурчал на стену кабака. К приподнявшему хвост битюгу – тяжеловозу подбежал плешивый мужичонка, и подставил корзину. Тяжеловоз брезгливо махнул хвостом, и из опрокинувшейся корзинки посыпались конские каштаны. Пьяный захохотал и хлестнул плетью взвизгнувшего плешивого. Толстая бабища торопливо запихивает в рот куски сочного мяса, жир стекает до локтей. Вот ее толкнул пробегающий мальчишка с яблоком в руках, баранина полетела на землю, баба открыла рот, оттуда посыпались недожёваные куски пищи…
Подбежал плюгавый человек, визгливо закричал на бабу:
- Что, не видишь? Маленькие ублюдки воруют мои яблоки! В этот раз я не буду платить за городскую стражу! Почему ты не схватил его?
Артанин брезгливо скривился. Он только теперь заметил ножны, скрытые складками длинной одежды. Стражник, вытер о бока руки, и, шумно отдуваясь, потопал за воришкой. Только он удалился, целая шайка сорванцов атаковала лавку торговца фруктами. Позём заметил, как почтенного вида горожанин, пользуясь сутолокой, стащил плотно упакованную штуку сукна у отвлекшегося торговца тканями. Окно второго этажа напротив открылось и оттуда выплеснули ночной горшок. Артанин сплюнул, двинулся дальше, раздвигая толпу загорелыми плечами.
Лица, лица… нет это одно лицо, одно на всех – жадное, глупое, с полуоткрытым ртом и глазами животного, гвалт, тянущиеся отовсюду руки, грязь, старческий дребезжащий голос:
- Купи элексир Гольша, жить будешь дольше…
Позём почти бежал, топая по скользким неструганым брёвнам улиц. Гримаса отвращения не покидает лицо.
Узкая улочка нырнула в арку, ступени вверх, поворот… Со всхлипом у артанца вырвался вздох облегчения – давящие стены разошлись, пахнуло свежим воздухом. Позём выбрался на небольшую площадь. В центре на окружённом толпой людей невысоком помосте сражались двое. Заинтересованный артанин приблизился, выдвинул вперед литое плечо и вклинился в толпу, пробираясь ближе. Люди шипели, как змеи, отпихивались локтями, но покорно расступались, едва только замечали, что их толкает не свой брат-куяв, а дерзкий артанин. Возле помоста стояли кругом деревянные лавки, Позём понял, что на них сидит знать. Он поморщился – как можно сидеть, когда сзади над ухом сопят те, кому не нашлось места? Однако уперся ладонями в плечи сидящих и с силой раздвинул ряд, втискиваясь. Ругнувшись с краёв лавки слетели два куява. Поругались сквозь зубы, но отступили. Позём вздохнул поглубже, презрительно усмехнувшись.
-Устроился? – мирно спросил его куяв, сидящий справа. – Только не ворочайся больше, не мешай смотреть.
Позём поначалу думал, что на помосте сражаются куявские воины, но вскоре понял, что ошибся. Мечи были деревянные, удары – слабые, ненастоящие… Он нахмурился, не понимая. Когда артанин услышал, что бойцы во время нелепого боя еще и разговаривают друг с другом, чуть не плюнул. Но все же прислушался, заинтересовался, поняв, что попал на какое-то зрелище – так это называли видевшие подобное артанцы. Один из дерущихся был невероятной сволочью и мерзавцем, даже, как понял Позём, из реакции зрителей, по меркам самих куявов. Он долго и с удовольствием вспоминал какие коварные подлости, якобы нанес своему противнику. Плевал, смеялся в ему лицо, и бил деревянным мечом. Второй от этих ударов шатался, зажимал якобы нанесенные раны и будто бы собирался помереть от потери крови.
- А еще я убил твоего отца! – захохотал вдруг мерзавец и поднял деревянный меч для удара, который будет решающим, понял Позём. Но его «окровавленный» противник воспользовался тем, что негодяй открылся воткнул ему «меч» подмышку. Тот придержал палку локтем, зашатался и рухнул.
- Пощади! – взмолился он. – Я больше не буду!

Артанин не выдержал и плюнул, попав на чей-то башмак.
- Я больше не буду! – слезно обещал поверженный. – Только пощади… я исправлю зло, нанесенное тебе.
Кулаки артанца сжались. Он бы немедленно добил такую гадину, тварь, что позорит… позорит… в общем, позорит. Он так внимательно смотрел на помост, что не замечал любопытствующего взгляда своего соседа – куява, просившего не мешать.
В конце концов, мерзавца пощадили. Вокруг захлопали. Позём понял, что зрелище закончилось.
- Понравилось? – Спросил куяв, сидящий рядом.
- Нет, – коротко ответил артанин. Народ принялся расходится, некоторые кидали на помост монетки, которые актеры отталкивая друг друга поспешно хватали. Победитель «боя» с азартом выковыривал денежку, застрявшую в щели меж досками. Позём встал с наслаждением потянулся.
- Почему? – услышал он. Спрашивал тот самый куяв.
- Что? – нахмурился артанин.
- Отчего же не понравилось?
- Подлец так и остался подлецом.
- Почему это?
- Ему сохранили жизнь. Не отомстили за поруганных сестер, за убитого отца… чему учит людей это зрелище? Здесь даже женщины смотрели это.
- Ну и что?
- Мне было бы стыдно перед ними – пожал плечами артанин. – Такое только куявы и могут…
- Но ведь…
- Молчи, куяв – грозно сказал Позём. Он сердился на себя, что распустил язык и общается с этим… торговцем. Одетым слишком пышно, пахнущим слишком сладко и смотрящем на него, артанина, слишком дерзко. Даже свысока!
- Позволь, я отниму у тебя еще немного времени. Все же нечасто у нас встретишь артанина… смотрящего выступления актеров… да еще гуляющего по городу без оружия.
- Повезло вам, что нечасто – бросил Позём. – Наплакались бы…
- И все же. Актеры старались обратить внимание людей не на мерзавца, а на его противника.
- А что его обращать-то, внимание? Слюнтяй, слабак… - сказал Позём, быстрыми шагами пересекая площадь.
- Не каждый сможет простить человека. Кстати меня зовут Селекка, – назойливый куяв улыбнулся, порадовавшись случайной рифме. - И не каждый сможет раскаяться…
- Позём, - машинально буркнул артанец. И тут же вскипев рявкнул: - Позорное, жалкое зрелище. Вот вся ваша суть куяв. Тот негодяй не раскаялся. Он испугался смерти!
- А если бы это зрелище делал ты, что бы изменил? – куяв забежал вперед и встал перед артанином.
- Надо было убить подлеца. А если он и раскаялся, то пусть бы это сделал раньше, когда побеждал… А этот слюнтяй даже… - Позём сплюнул, оттолкнул куява и поспешил прочь с площади, надеясь, что тот отстанет.
- Убить – слишком просто. Простить раскаявшегося, по своей воле – тоже слишком просто. Но настоящее великодушие, настоящие, слышишь, артанин, величие души возможно проявить лишь так. Когда прощаешь так. Такого вот… Вот это – сложно. По настоящему сложно. Не каждый сможет.
- Простить и пощадить, говоришь сложнее? Это не сложно, а глупо. Негодяй должен быть наказан! Чтобы другим не повадно было, чтобы больше не портил жизнь людям.
- Дело не в том, глупо или нет, артанин. Задача зрелища была показать возможные грани человеческой души, дабы обогатить зрителей. Все остальное выступало в роли скромной декорации.
- Я разбогател! Кричит куяв найдя кувшин блевоты! Набить шатёр разным хламом не значит сделать его красивее. Человек должен жить красиво! Только тогда он человек!
- Человек, когда живешь с пользой. От артанской чести , кроме эгоистичной радости для самого артанина, ничего не дождешься!
- Да что с тобой говорить – махнул рукой артанин. – Ты куяв, презренный торговец навозом, или ещё каким-то хламом.
- Неправда! Я не торгую навозом. Я изучаю человеческую душу. Я придумал это зрелище, артанин.
- Я убил бы тебя за это зрелище, если не поклялся верховному волхву не задевать ни одного куява в стенах вашей жалкой Куябы!
- Может, поговорим без кровопролития? Я высказываю свои…
- Отстань от меня, куяв, или я нарушу клятву, данную волхву…
- Как просто ты нарушаешь запрет своего верховного – хмыкнул Селекка. – А где хваленая артанская честь?
Позём заскрипел зубами. Вот что имел в виду брат, когда говорил, что нельзя спорить с куявом – вовек не отмоешься.
- Молчишь?
- Что ты знаешь о чести, торговец? – высокомерно процедил артанин.
- А что знаешь о ней ты?
Позём не ответил, плюнул и поспешил прочь. Настырный куяв не отставал, мелко семеня рядом.
- Знаешь, у нас есть одна легенда. Позволь, я расскажу тебе.
Артанин хотел отмахнуться, но подумал, что узнать куявскую легенду будет полезно. Чтоб лишний раз убедится, что за никчемный это народ. Однако виду не подал, шел быстрым шагом. За дурацким разговором они уже покинули площадь и шли по узкой безлюдной улочке, сжатой глухими высокими стенами без окошек.
- Один человек, по имени Сизиф, катил в гору камень. С каждым шагом камень становился все тяжелее, а гора все круче, неприступнее. Сизиф очень уставал, но продолжал катить камень. Его постоянно отвлекали, камень часто выскальзывал из потных рук и всегда катился вниз к подножию. Но Сизиф снова принимается за тяжкий труд.
- Кто его отвлекает?

- Друзья детства… предлагают выпить, отдохнуть… на него лают мелкие собачонки, норовят тяпнуть за ноги… распутные женщины предлагают свою плоть…
- И он отказывается?
- Он не отказывался раньше. Но камень всегда падал, и всё приходилось начинать сначала.
- Не верю, чтоб куяв тащил какой-то камень, отказываясь от шлюх и выпивки.
- Слушай дальше…
- Нет, это ты слушай. У нашего народа тоже есть легенда про Сизифа. Этот никчемный человечек впустую прожил жизнь и был наказан богами. И его б воля – не тащил бы он никакой камень.
- То у вас. У каждого свое понимание. Но ты все же дослушай. Дело в том, что он может отказаться от своей ноши. Но – не хочет. Ибо чем тяжелее камень – тем счастливее Сизиф. Тем ему труднее, а в жизни так и должно быть – чем тяжелее твоя ноша, тем более достойно ты живешь.
- Тогда выколи себе глаза и будь счастлив, что ноша потяжелела! Твой Сизиф живёт для себя. Каждый артанин живёт для Артании!
- Ты заблуждаешься, сын степи! Ты даже не знаешь, что твоей Артании нужно.
- Я знаю, что нужно Артании! Чтоб она жила, а не влачила!
- Много веков вы скачете на своих конях по все той же степи. Тогда как Куявия растет, новые города, новые здания, новые шедевры - произведения нашего пытливого ума. Мы растем, а вы все скачете. Ваши дети не знают о мире, в котором живут. Ваши женщины все такие же дики, а мужчины все так же необузданы. Ну, ну, артанин, жить, а не влачить, говоришь? - Селекка усмехнулся.
- Куяв, ты смешишь меня. Растут города, новые здания… это достойная жизнь? Вы трусы, торговцы, подлецы. Если вы и воюете, то вы ведете войны обманом и хитростью, вы…
- Зато мы оберегаем наших жен и детей. Куявов в войнах гибнет гораздо меньше. Ну и что, пусть лает та собачонка на Сизифа. Пусть камень тяжелеет и выскальзывает из рук. Мы тащим его и когда-нибудь…
- Наша доблесть оберег для наших жён и детей! Вы же лишённые доблести, надеетесь лишь на крысиные норы и тухлые подвалы
- Вы живёте слишком просто. Что для тебя артанин в битве, главное? Стоять прямо, бить врага. Умереть с честью. И вот тебя пронзает вражий меч. Ты еще дерешься какое-то время, но все же падаешь замертво. И все твое войско мертво. А твой народ? Старики, женщины, дети… они без защиты. Враг пройдет по твоим землям, разрушит святыни. Надругается над женщинами. Разве это честь, артанин? Ты позволил врагу победить. Ты думал лишь о себе. Твой камень был слишком легок. Лишь бы красиво стоять.
- Ты глуп куяв. Если враг пришёл, самое большее, что может сделать мужчина - погибнуть защищаясь. Потому что иначе враг всё равно пройдёт по твоим землям. Разрушит святыни, надругается над женщинами. Разница лишь в том, что ты всё будешь это видеть, скованый цепью. Ах да, камень потяжелеет, да да весьма! - Позём громко расхохотался. Неторопливый ишачок перепуганно помчался по улице гремя телегой, под крики скувыркнувшегося на мостовую водовоза.
- Несчастный артанин! Самое большее, что может сделать мужчина - это победить. Уберечь, защитить своих! Если это он не сделал, значит - он среди проигравших. Ваш народ обречен! Вы уже сдались, и, вместо того, чтобы бороться, нашли утешение в красивости смерти! Слишком трудно жить в этом мире? Менять его, бороться и побеждать? Вам слишком жарко в нашей бане? Прочь! - Селекка оскалил зубы.
- Отступить, отдать женщин на поругание, сдаться, целовать сапоги победителя. Визжать и загораживться друг другом! Выносить из горящего дома тряпки, и золотишко, забыв престарелого отца! Вот куявская доблесть!
- Трусы! Я от всей Артании плюю на ваше ничтожество! И каждое кхуявское существо оправдывает себя тайной мыслишкой, что когда нибудь рассчитается сполна! Ничтожные трусы! Тьфу! Вы даже боитесь признаться себе, блуждая в оправданиях, что не рискнёте рассчитаться НИКОГДА!!! - артанец свирепо размахивал кулаком, словно дорубал секирой ненавистную страну.
- На Артанию никто не нападает. Потому что защита её доблесть! Все как один погибнут, но унесут в могилу столько врагов сколько смогут! Теперь скажи мне, куяв. Что лучше обережёт от врагов? Стены и тайные норы? Или если враги будут знать, что здесь все погибнут, и сожгут все ценности, но не отступят и не сдадуться?!
- Я лишь хочу сказать, – как ни в чем не бывало, продолжал Селекка, - что тот живет достойнее, чей камень… гм, чья ноша тяжелее? Ты не согласен, что нужно идти по более трудному пути? Ты боишься сложностей?
Лицо артанина перекосила гримаса ярости.
- Молчи, презренный. Твое место – в ваших же каменоломнях. Там рассуждай о камнях! Я вызываю тебя на двобой, куяв Селекка. Ты слишком долго унижал мой народ в нашем…
- Споре?
- Я не спорю с торговцами – процедил Позём. – Ты трусливо откажешься от боя?
- Нет. – качнул головой куяв. – Я согласен.
- Отлично! Когда и как мы это сделаем?
- Хоть сейчас.
- Ты знаешь, в городе мне запрещено обнажать оружие.
- У меня знакомые в страже городских ворот. Мы можем выйти за пределы Куябы.

- Ты задумал какую-то хитрость? Впервые вижу куява, что не увиливает, как трусливая свинья…
- Я задумал по пути к воротам убедить тебя, что сила и артанская честь – ничто. Честь – это когда трудно…
Артанин яростно зашипел.
- Веди меня к воротам, куяв. Скоро ты умрешь.
- Но у тебя нет… тебе нечем драться.
- Выбирай. Я вызвал тебя на поединок, за тобой выбор оружия. Надеюсь, ты предоставишь его мне на время? Хотя, оно тебе уже не понадобится завтра.
- Предоставлю. Идем ко мне домой, там выберем оружие. Идти недалеко.
Двое ускорили шаги. Вечерело, в городе зажигались факелы. Куяв выбирал самые темные, неосвещаемые и малолюдные улицы, что радовало Позёма. Не хватало еще, чтоб его видели в такой компании. Некоторое время шли молча. Селекка думал о чем то своем, а Позём перебирал в памяти недавний разговор. Он все больше распалялся, и вскоре тяжелое дыхание со всхлипом вырывалось сквозь сжатые до хруста зубы. Пальцы скрючило, словно уже добрался до ненавистного горла.
- Я с рассвета гулял по вашей Куябе… - наконец, не выдержал артанин. – Видел только плохое. Грязь, жадность, скотскость, подлость…
- Неужели ты думаешь, - ответил Селекка, - что наш народ – Зло?
- Да! – произнес Позём с наслаждением. – Да!..
- Такого не бывает. Ты думаешь, мы считаем себя злом? Мы упиваемся этим? Мы осознаем, как по-черному поступаем? И нам это нравится? Нет, артанин. Мы делаем то, что считаем нужным. Нет по-настоящему подлых народов, есть отдельные люди, что по-настоящему полны зла, но им место в особом доме, где мы прячем таких…
- Ты надоел мне, куяв. Я с радостью убью тебя. Кстати, чем ты хочешь драться?
- Мечом.
- Одним? Или то будет двуручник?
- Нет. В другой руке у меня будет щит.
- Что ж ты не выбрал то, чем я не умею владеть? Где ваша куявская…
- Просто я сам умею только мечом. А так бы выбрал…
- Вот! – Торжествующе произнес артанин. – Вот слова истинного куява…
- Но ты же сам, сам, слышишь, позволил мне выбор. Или ты сделал это, чтобы унизить меня? Теперь, даже если ты проиграешь в бою, моя победа будет порченною. По-твоему это честно, артанин? Вот какая у вас честь!
- Молчи о нашей чести, собака!
- Да, легка ваша ноша. Ты просто делаешь то, что должен – и вот – в бою сойдутся благородный артанин и подлый куяв…
- Я выбрал камень тяжелее… - возразил Позём. – я предоставил выбор тебе.
- Как же свойственно человеку самооправдание… Ты предоставил выбор, чтобы потом упрекать меня в нем.
Зубы Позёма заскрипели, а желваки вздулись на щеках, словно артанец перекусывал якорную цепь.
- Клянусь, я с таким наслаждением убью тебя, куяв… О, скорее! Где твой дом, ты говорил, он недалеко, а мы тащимся целую вечность!
- Мы пришли – махнул рукой Селекка, показывая на двухэтажный каменный дом, окруженный деревьями с густыми кронами.
Двое вошли в дом. Там они спустились в подвал и выбрали себе по мечу и щиту. Селекка взял большой мешок, куда все упрятали, чтоб не вызывать лишних подозрений у городской стражи.

- Ну вот, теперь мы достаточно удалились от города – сказал Позём, когда в вечернем сумраке растворились стены Куябы. – Решим же наш спор.
- Разве споры решаются так? – грустно прошептал куяв. – Ты так ничего и не понял.
- Я все понял. Ты тянешь время. Боишься?
- Боюсь.
- Трус! – Возликовал артанин.
- Нет. Просто сейчас мне тяжелее, чем тебе.
- Хватит унижать меня, куяв! Хватит хвалиться своей какой-то там ношей! Жалкий камнетес! Ты силен в словах, спору нет. Но я сильнее на деле!
- Почему ты не хочешь понять? – закричал, надрывая жилы Селекка. – Это слишком сложно для тебя?
- Понять чего? Вашу подлость? Жадность? Не оправдывай свою жалкую жизнь! – Артанин завертел мечом с силой рассекая воздух. Его посвист словно стая дроздов удирающих от ястреба заметался по округе.
– Молчи! Как же, лезут они на гору! Я видел лица ваших куявских людишек. Одно на лицо всех – тупое, подлое, мерзкое!
- Да, только силой, только силой… - опустил голову Селекка. – Ну, что ж, если другого выхода нет… Не удалось мне убедить тебя, Позём…
Вместо ответа артанин засмеялся.
Над горизонтом поднялась, распухшая словно труп Солнца огромная багровая Луна. Жёлтоватым цветом озарились вершины дальних гор, серая ночная степь, чёрные громады равнодушных облаков…
- Защищайся и умри, куяв Селекка!
- Защищайся и ты.
Двое сошлись в смертельном бою.
Артания и Куявия.

Ты молодец парень ,продолжай в том же духе ...

благодарю. Попробую. Правда кляп повесили из-за одного артанца с ником "Течная сука", вот думаю а не зря ли написал. Да пофигу наверное всем кто они зачем...

Красиво.

Так вот оно что было))
Добро сделано, передевай привет ему.

   Некто из Леса писал(а):

Так вот оно что было)) Добро сделано, передевай привет ему.

обязательно. Как только так сразу

Отличный текст!Так что пишу,чтобы он в конце не был,потому что туда редко заглядывают(

Супер.Талант!Ждём ещё текстов.

Варвар-ка
Тропитай давним-давно нас покинул)Тогда это были времена,которых я не помню,а в игре я довольно-таки давно(7 мес 2 дня)

Vesnik smerti

... С первой же минуты боя Позем, не тратя время на разведку и примерку, пошел в атаку. Ненависть к этой лживой стране, к этому зловонному, забитому ничтожными людишками городу, к этому человеку, чьи странные и нелепые речи до глубины души возмутили артанина, переполнила его бешенством, которое через несколько минут уступило место привычной холодной ярости. Самым непонятным и неожиданным было то, что он никак не мог выбросить эти слова из головы. Будучи абсолютно уверенным в том, что в них нет ни капли истины, он снова и снова возвращался мыслями к словам куява. Возвращался... и чувствовал, что какая-то часть его внимает этим словам, и даже в чем-то соглашается с ними.

...Ведь верно, куявы не виноваты, что родились в этой стране. Они не знали иного уклада, они жили так всегда. И в самом деле, если Селекка говорит с такой убежденностью в своей правоте, то кто знает... Стой, да что же это я?!? О чем я думаю, с кем соглашаюсь??? Это все проклятое куявское колдовство, да, верно! Он нарочно хотел заморочить мне голову этой ложью, чтобы склонить к предательству и измене!!! Лживый ублюдок!!! Презренный трус!!! Смерть! Смерть ему и всем им!!!"

Вновь кровавая волна боевого безумия тяжко прилила к его голове. Из горла Позема вырвался хриплый боевой клич, похожий на рычание дикого зверя. С удвоенной силой он раз за разом обрушивался на врага...

... Селекка пока защищался. Младший сын в многочисленной семье куявского вельможи, не могущий претендовать на наследство, он большинство времени проводил за чтением рукописей, пылящихся в отцовской библиотеке, сложением стихов и общением с веселыми и легкомысленными друзьями-актерами, которым приносил собственные пьесы и помогал деньгами из своего не слишком-то толстого кошелька. Однако старший брат Карем, состоящий на службе в дворцовой страже, скуки ради как-то решил обучить тихоню - стихоплета владению клинком. К его изумлению , Селекка, неожиданно заинтересовавшийся этим, оказался отличным учеником, схватывая все буквально на лету. Брат даже уговаривал его перестать валять дурака с пером и пергаментом и идти к нему под команду, обещая через год чин десятника. Но военная карьера не прельщала Селекку. Однако фехтование он не бросил, тренируясь то с приходящим со службы Каремом, то со старым Сагайдой, который четыре десятка лет отвоевал на границе, отбивая атаки степняков, а теперь, выйдя в отставку, дослуживал привратником в доме отца Селекки. Несколько лет занятий не прошли даром, и Позем, к своему удивлению, обрел достойного противника.

"... Как же мне объяснить этому безумцу, что нельзя делить весь мир лишь на черное и белое... Ему же с детства вдалбливали, что куявы - лжецы, проклятые черные маги, только и ждущие момента, чтобы уничтожить его народ. И вот я, глупец, решил что за десять минут смогу разрушить то, что зрело в его душе годами... Теперь ввязался в этот нелепый поединок... Боги, я же не хочу его убивать, я не враг ему, как же он не может этого понять? А, похоже, придется. Он не согласится на мировую, разве мне удастся его ранить так, что он не сможет продолжать бой... Его лицо... оно искажено ненавистью ко мне и к моему народу. Но что мы сделали ему, всем им? Это же они раз за разом приходят к нам, терзают набегами наши земли, угоняют скот, уводят женщин, убивают мужчин. Да разве он способен вообще что-то уразуметь из того, что я ему сказал? Нет, бесполезно...

Он не сможет долго так драться. Если я выдержу этот натиск, он выдохнется, и тогда я смогу обезоружить его или ранить в руку, чтобы он не смог держать меч. Может, хоть тогда он образумится и согласится закончить миром эту дурацкую схватку..."

Бой длился уже почти полчаса. Позему, несмотря на все его яростные усилия, никак не удавалось хотя бы задеть куява. Тот защищался с изумившим артанина мастерством и хладнокровием. Сам же Селекка пока не нанес ни единого удара. И это удивляло и настораживало еще больше.

"Чего он добивается? Хочет вымотать меня, взять на измор? Ну нет, не на такого нарвался... Я на ристалище в Арсе мог часами рубиться без устали. Может, боится, не хочет открываться, нанося удар, подставлять себя? Но одной обороной боя не выиграешь. А, чего думать? Вот враг, вот меч - руби! А думать потом буду... после боя..."

"Боги, да сколько же в нем силы... И не запыхался почти. А у меня уже рука под щитом неметь начинает от его ударов... Мало я последний месяц с Сагайдой занимался. Сноровку утратил. Кто ж знал-то..."

Очередной удар Позема пришелся в подставленный щит. Артанин помянул чешуйчатую задницу Ящера, отскочил и приготовился ударить снова, как вдруг...

... как вдруг, ведомый каким-то звериным чутьем, резко развернулся и вскинул щит. Мгновение спустя раздался тонкий звон спущенной арбалетной тетивы и тяжелый болт ударил в подставленный щит артанина, едва не пробив его навылет.

Из мрака, окутывающего ближнюю березовую рощу, показалось несколько фигур. Лунный свет тускло взблескивал на клинках. Они подходили все ближе, не говоря ни слова...

Вначале Позем решил, что это - засада, спланированная куявом. "И когда же он успел-то? Ведь вместе все время были, да и не говорил он ни с кем, кроме старика-привратника..." Однако, взглянув на лицо Селекки, стоящего в нескольких шагах, артанин понял, что тот не меньше его изумлен и насторожен.

Куяв развернулся к подходившим и зычно крикнул:

- Именем государя Тулея приказываю вам остановиться и назвать себя! Я - Селекка, младший сын советника Амриты, брат сотника царской стражи Карея! Кто вы, что столь бесцеремонно и нагло посмели вмешаться в мой поединок?

Как ни странно, перечисление звонких имен и титулов не внушило неизвестным ни малейшего почтения. Кто-то хмыкнул, кто-то откровенно загыгыгкал, но большинство продолжало молча надвигаться на двух противников.

Позем оказался меж двух огней. Сзади Селекка, с которым еще пару минут назад он яростно рубился, впереди - десяток неизвестных, идущих к нему явно не с добрыми намерениями. Однако тут он почувствовал, как его враг, сделав еще пару шагов, встал рядом с ним. По крайней мере, удара в спину можно было не опасаться. Сам Позем так же решил повременить с нападением, рассудив, что приближающиеся сейчас куда более опасны...

Люди остановились в десятке шагов от двух юношей. Позем насчитал восьмерых, но кто знает, сколько еще таилось сзади, под сенью берез... Подошедшие молча, неторопливо оглядывали артанина и куява. Молчали и Селекка с Поземом. Наконец, один из неизвестных, выше других ростом, сжимавший два клинка, на которых ало отсвечивала полная луна, со смешком произнес:

- Глядите, братики, и впрямь вельможа. А я и не поверил сначала, думал, врет... Вельможи - они сейчас во дворце да в хоромах своих спят, девок грудастых щупают... Чего ж этот-то ночью за город поперся?

- А второй - степняк поганый... - ответил ему чей-то хриплый голос. - Ишь ты, докуда добрался...

Говоривший сплюнул себе под ноги.

Селекка вновь заговорил:

- Этот артанин - охранник из свиты Верховного Волхва. Государь наш Тулей указом своим обещал всем людям в ней свое покровительство и безопасность.

- Ишь ты, - все с той же неуловимой насмешкой произнес высокий, - Безопасность, значит... А ты, выходит, тут тцарский указ выполняешь?

Даже в полумраке Позем увидел, как заалело лицо Селекки. Однако тот быстро справился с замешательством, и уверенно ответил:

- С этим артанином мы порешили рассудить наш спор в честном бою. А поскольку он дал клятву не поднимать на куявов оружие в пределах града, вышли мы сюда, дабы сразиться, как пристало истинным воинам.

Молчавший до сих пор Позем решил, что настало время и ему вступить в разговор.

- А вы кто такие, Ящер вас задери? И почему, как трусы, в спину стрелы метаете?

- Ух ты, - восхитился высокий, - Глядите, братцы, он еще и разговаривает!

Окружавшие его люди мрачно заржали...

- Кто мы такие, сопляк ты вшивый? - все так же неторопливо, ухмыляясь проговорил верзила, - А будем мы, значит, вольные люди куявские, что ни братьев твоих засранных, ни богатеев - вельмож особо не любим. А и подумать - за что ж вас любить-то? Что одни в набеге не отнимут - другие налогами заберут. А вы тут сразу оба-двое, гляди какая удача, а братцы?

"Братцы" вновь согласно расхохотались.

... теперь, когда незнакомцы вышли на открытое место, Позему удалось расмотреть их более внимательно. Одежда куявов представляла собой странную смесь роскоши и нищеты. Вещи, которые когда-то не постеснялись бы надеть и богачи, были заношены до дыр и лохмотьев. Однако оружие, которое "братцы" сживали в руках, имело вид вполне боевой и ухоженный.

- Так, говорю, не за что вас любить... - тем временем продолжал главарь, - Однако же мы не звери какие, а тоже - люди. Потому обоих вас губить не будем. Ты, как тебя там, сынок вельможный, можешь убираться подобру-поздорову. Вот только меч со щитом оземь положи. Да, и кошель свой оставь на добрую память...

- Ты что, Буянин, - встревоженно прохрипел все тот же голос, - Он же, как в город вернется, враз стражу переполошит. Мы и на десять полетов стрелы уйти не успеем - догонят! Обоих решить надо!

Разбойники, - а в этом Позем уже не сомневался, - согласно закивали, поддакивая говорившему.

- Цыть ты, Хрипунец, - негромко, но властно проговорил атаман, - Никуда он не побежит. Это ж какой позор ему будет сказать страже, что его у самых городских стен дочиста обобрали, да еще и оружие отняли. Да и кто ему такой этот коневод? Сват, брат? Они только что полчаса друг друга лупцевали. И поганец этот богатейку-то нашего мало не пришиб.

- Да, уж мы полюбовались на вас, - продолжил главарь, уже обращаясь к Позему и Селекке, - Прилегли это мы, значит, в рощице, перед тем, как на дело идти - а тут шум, звон, крики... Ребята переполошились, думали вначале что это стража по наши души пришла. А пригляделись - и весь шум-то от вас двоих. Неплохо вы рубились, потешили нас славно. За то тебе, землячок, и жизнь оставляем. А супротивнику твоему, коли добром оружие сложит, другую милость даруем - смерть легкую да быструю. Ну а коли не сложит..., - атаман помедлил, испытующе глядя на юношей, - Коли не сложит - сам виноват. Ребята у меня лихие, и у каждого, почитай, к степнякам свой счет есть. И немалый...

Мечитур
Класс!!Жду продолжения))

В августе читал последний раз, перечитал-всё ещё нравится =)
Мечитур здорово, очень вкусно =) только когда читаешь Торпитая, Селекка представляется человеком лет сорока, а у тебя вьюнош =)
Жду исчо =)

Класс!!! МОЛОДЕЦ!!!